Техническая элита
Прокопьевск со дня своего основания был городом шахтеров. Городом угольным во всех смыслах
Но война внесла свои коррективы. В экономике Прокопьевска появились заводы, эвакуированные из европейской части СССР. Сейчас шахт в Прокопьевске нет от слова «совсем». И сохранившие производство в условиях рыночной экономики заводы (среди них «Электромашина») стали понемногу выходить на первый план.
— …А знаете, что на «Электромашине» люди делились на три категории? — интригует меня собеседник.
— Нет. Это какие такие категории? — удивляюсь я.
— Первая — электромойши. Так назвали тех, кто эвакуировался в 41-м вместе с цехами из Харькова и Воронежа. Потому что среди эвакуированных ученых и инженеров было много евреев. Например, талантливейший изобретатель, директор НИИ электрических машин постоянного тока завода «Электромашина» Игнат Абрамович Волкомирский. А научно-исследовательский отдел возглавлял финн Николай Денисович Каяндер. Вторая группа — электромашовцы. Те, кто местные. И третья группа — электромошенники. Они начали появляться в конце перестройки, потом при Ельцине…
Аркадий Инешин — кандидат технических наук, обладатель звания «Изобретатель СССР», бывший инженер-механик завода «Электромашина», представитель настоящей технической элиты старой закалки. Именно он заинтриговал меня вопросом о трех категориях заводчан. Аркадий Павлович и сегодня не остается в стороне от жизни родного завода, который ныне называется «Электропром». К нему обращаются за советами его коллеги, если возникают трудноразрешимые вопросы.
Кстати. Звание «Изобретатель» в СССР присваивалось людям не просто за изобретения, а только за те, что давали большой экономический эффект для страны.
— Учился я в Томском политехническом институте, — рассказывает Аркадий Павлович. -Там у меня появились друзья и коллеги на всю жизнь. Студенческие горизонтальные связи играли потом важную роль в нашей работе. Через эти связи можно было решать многие конструкторские проблемы, минуя бюрократию. Нам, технарям, легче договориться и понять друг друга напрямую, чем через руководство. Окончили мы политех в 1959 году. Но потом неоднократно пересекались наши судьбы.
— Каково было быть студентом в 50-х?
— Знаете, первое, что вспоминается, как Хрущев тогда выступил с разоблачением культа Сталина на двадцатом съезде партии. Мы целый год, можно сказать, не учебой были увлечены, а обсуждали эту тему. Между собой, с преподавателями… Нам ведь когда на комсомольском собрании зачитали эту новую официальную информацию, так мы ночами не спали… Вспоминали о судьбах своих родственников. Получалось, что у каждого третьего студента кто-то был репрессирован или как-то иначе пострадал от советской власти. Преподаватель философии у нас тоже был из числа пострадавших и вместо лекций делился своим опытом взаимодействия с советской властью.
— Какие настроения, мысли были у студентов технических вузов? С одной стороны, репрессии, а с другой — мощная индустриализация, создание системы образования и так далее…
— Это называется диалектика, — усмехается Аркадий Павлович. — Ведь взять меня к примеру. Часть родственников пострадала от советской власти, а часть, наоборот, выдвинулась наверх, получила образование, интересную работу и судьбу. Однозначно сложно сказать. Тогда в студенческие году у нас был ужас от осознания масштаба репрессий. Позже прочитал Солженицына, и опять волосы дыбом. Но уже в 80-х, 90-х я стал больше понимать. И пришло осознание, что Солженицын не совсем правду писал. Да и Хрущев приврал.
Но что интересно... И тогда, и после распада СССР нам больше рассказывали про репрессии, которыми органы власти в те времена занимались. Но это только одна часть правды. Ведь подмечали и выделяли нужных, способных, талантливых людей из всякой среды. И привлекали к общему делу так, чтобы их качества были реализованы с максимальной пользой.
Возьмем часть истории моей семьи. Мой отец Павел Иванович Инешин был учителем в сельской школе. Он в 1933 году спас знаменитого летчика, будущего Героя СССР, Михаила Водопьянова на озере Байкал. Летчик совершал сверхдальний перелет из Москвы в Петропавловск-Камчатский. Самолет разбился, упав на лед. И группа лыжников-добровольцев, в которой был мой отец, разыскала Водопьянова и доставила к железнодорожной станции Мысовая. Отца взяли на заметку спецслужбы. А в 1940 году привлекли к работе. Думаю, что в диверсионный отряд. Отец пропал на время всей войны. Ни весточки, ни письма от него. Не знали что и думать. Скорее всего, пропал без вести. Раз даже похоронки не пришло. Но после войны он вернулся весь в орденах, наградах... Мы узнали, что у него уже в Белоруссии другая семья. Оказывается, он приехал помочь нам. Переехать в лучшее место, устроить всех... Но я тогда был подростком и сильно обиделся на отца.
Я это к чему. Заранее шла подготовка к войне. Кадры искали, готовили. Вначале кадры, потом технику. Растили конструкторов, ученых, чтобы они создавали новое и могли решить поставленные временем задачи.
— Вы это ощутили, когда после учебы приступили к работе на производстве?
— Конечно. Некоторое время я занимался наукой, но тянуло в производство. Где такие же, как я, решают настоящие трудные и интересные задачи, изобретают, конструируют. В общем, я оказался на «Электромашине» благодаря однокашникам: главному инженеру Валентину Сопыреву и главному конструктору Виктору Темных. На этом заводе я проработал до 2005 года.
Насколько я знаю, сегодня есть некоторые трудности у моих коллег при выполнении военных заказов. Могу дать совет инженерам «Электропрома»: найдите хороший общий язык с военными представителями на заводе. Это очень помогает общему делу — разработать и произвести изделия для обороны страны.
— А как вы находили общий язык с военпредами?
— У нас, инженеров, был по расписанию каждую неделю так называемый «библиотечный день». То есть один день я мог не появляться на заводе, а вместо этого работать в какой-нибудь технической библиотеке Новокузнецка. Искать в научных трудах решения производственного вопроса. Но мы этот день тратили на то, чтобы поиграть в футбол или волейбол на стадионе с нашими военпредами. Мы с ними крепко сдружились и сработались.
Это были тертые люди, списанные по состоянию здоровья военные. Кто радиации понахватал, у кого высокое давление и так далее. Кроме того, что они военные, их объединяло то, что все они были технарями. Знали, где, как и в каких условиях будут работать наши изделия. И потому очень грамотно подходили к своим задачам, с практическим опытом. И теоретиками были хорошими. Вникали во все детали. Мы с ними всегда находили общий язык. Они могли показать, что вот этот параметр не столь важен, а вот тут у вас «болячка», которую обязательно нужно устранить.
Приемка изделий шла через них. Кроме того, военпреды к своей работе привлекали из числа работников завода специалистов. Чтобы те, в рамках своей обычной должности, контролировали качество, сроки и так далее. Чтобы материалы пришли нужных параметров, к примеру, чтобы строго соблюдался технологический процесс. А уже потом, когда изделие собрано, и пару недель идут испытания, тогда привлекались к процессу военпреды. Которые ставили подписи, что все в порядке, продукцию можно отправлять заказчику.
— Что было после развала Советского Союза?
— Во времена Ельцина объемы военных заказов резко упали. И никакой речи о новых разработках уже не велось. Продержаться бы на том, что выпускали. Когда-то была идея объединить усилия двух заводов и заняться импортозамещением горно-шахтного оборудования. «Электромашина» делала бы взрывозащищенные электродвигатели для шахт, а ПЗША изготавливал бы пускатели и защитную аппаратуру. А еще подключить к этому делу прокопьевский подшипниковый завод, то есть ГПЗ-14. Они бы выпускали ролики для конвейеров, которые мы могли бы совместно производить. Но… не сложилось. К сожалению.
— Могу вас обрадовать. На базе ГПЗ-14 работает завод, который сейчас выпускает уникальные в России ролики для конвейеров. А родной завод «Электропром» вас радует сегодня?
— Конечно! Заказы увеличились. Появились новые задачи. Не все их удается решить. Насколько я знаю от коллег с завода. Но у нас, старой гвардии технарей, решения есть. Мы сообщество ученых, отработавших многие годы на кафедрах институтов и на заводах. Например, Виталий Никитович Попов, он заведовал лабораторией электрических машин НИИ «Электромашина», Владимир Николаевич Бубнов, сейчас он технолог на заводе «Горэкс», бывший завод ПЗША. Советуем, помогаем. Я ж говорил, что мы на уровне технического звена зачастую многое решаем совместно. Нормальные герои всегда идут в обход. У нас был создан в свое время определенный научно-технический задел. И он себя не исчерпал. Я уверен, что наш опыт, конструкторов и изобретателей, обязательно нужно использовать и сегодня. Привлечь нас к работе на благо родного завода, родной страны.
Игорь СЕМЕНОВ