Романтическая профессия

50 лет Дню геолога


Ровно 50 лет назад был подписан указ о  ежегодном праздновании Дня геолога в первое воскресенье апреля

Сколько перемен произошло с того времени, перечислить в нашем формате невозможно; несомненно, коснулись они и представителей геологической профессии. Одно точно осталось неизменным: высокопрофессиональные специалисты-геологи — люди безумно востребованные и весьма дефицитные. К счастью, они есть, потому что геология наука вечная, без нее невозможно серьезное развитие государства. И она имеет огромное значение для нашего региона, напрямую связанного с добычей полезных ископаемых.

О специфике геологического труда, о кадровых проблемах отрасли, о перспективах угледобычи мы говорим сегодня с профессионалами, которые знакомы с делом не понаслышке.

Востребованы универсалы

Наш собеседник — Дмитрий Шамов, начальник отдела геологии и недропользования ОАО «Кузбассразрезуголь», пришел на руководящую должность в 2000 году с Талдинского угольного разреза, куда распределился после окончания Томского государственного университета.

Сегодня его служба представлена в составе около 50 человек, в их число входят участковые геологи, которые ведут обеспечение горных работ непосредственно на предприятиях. В целом сотрудники отдела выполняют работы для нужд компании, обладая полным комплексом геологоразведочных возможностей.

— Дмитрий Сергеевич, в последнее время ведутся широкие дискуссии по поводу востребованности угольных геологов, специалистов достаточно узкой направленности, и необходимости именно такой специализации. Что вы скажете по этому поводу?

— Работа на угледобывающем предприятии, конечно, имеет свою специфику, но, в принципе, в Томске из нас готовили широкообразованных геологов-универсалов. То есть база была дана серьезная, и адаптация к практической деятельности не составила больших проблем. Поэтому вряд ли соглашусь с мнением, что надо готовить именно «угольных геологов».

В университете, где я учился, с третьего курса появилась специализация «каустобиолиты». (Термин означает «горючие полезные ископаемые органического происхождения», для нас он хорошо известен, но для многих звучит несколько странно). Предмет с таким названием был добавлен к теоретическим и практическим занятиям всей основной базы. Объем дисциплины был широк и конкретен, изучение велось с самих азов: с состава углей, их происхождения и пр. — с того, что отсутствует в общей дисциплине «геология».

Для студентов, кто избрал другую специализацию, к примеру, палеонтологию, предмет «каустобиолиты» не читали. Таким образом, определенный профессиональный отбор во время обучения проводился, что облегчило практическое освоение профессии.

Сегодня, имея опыт работы на угольным предприятии, я мог бы предложить отдельные курсы по специальности, к примеру «ведение документации», но сужать «геологию» только до «угольной геологии» точно не стал бы. Тем более что практическая работа геолога требует постоянного расширения знаний. В частности, именно мы отвечаем за выполнение лицензионных соглашений, что предусматривает более широкий круг вопросов. Здесь и выполнение экологических обязательств, и проектирование горных работ. Много всего нового.

И это нормально. Переходя на конкретное угольное предприятие, геолог обязательно переучивается под его специфику работы, под его требования. Так, Кузбассразрезуголь осваивает в основном разрезы— соответственно выстроено и направление нашей деятельности.

— Чувствуется ли дефицит кадров?

— Квалифицированных — несомненно. Обучать практической работе на предприятии приходится всех выпускников вузов — томских или новокузнецкого СибГИУ — без исключения. Дефицит опытных кадров приводит к тому, что на достаточно серьезные позиции приходится ставить совсем молодых парней и девушек. Но тот, кто желает остаться у нас, за год-два успешно входит в профессию.

— Чем можно объяснить кадровый голод? Объемом геолого-
изысканий?

— Во-первых, все же хочу отметить, что в нашей компании в настоящее время вакансий по специальности «геолог» (то есть «кадрового голода») нет. Все рабочие места заняты, люди успешно трудятся.

Что касается объема работ — действительно, в 2012-2013 годы Кузбассразрезуголь получил довольно много лицензий на право пользования недрами новых участков. Исследование их предоставляет огромное поле деятельности. Мы вынуждены привлекать буровиков и геологов из специализированных организаций.

Кстати, могу сравнить ситуацию прошлого года с той, что была несколько лет назад и отметить огромную разницу! В 2012 году я обзванивал знакомых геологов, предлагал принять участие в тендере (без которого мы не могли привлечь людей к исследовательских работам) и с трудом находил понимание. В прошлом году на тендерной площадке конкуренты боролись за подряд очень активно, что позволило нам значительно снизить цену на изыскания.

— Не парадоксально? Востребованность угля под большим вопросам, а число аукционов в 2015 было значительным, да и в текущем году, судя по всему, не уменьшится?

— Стране уголь нужен. Из опыта работы мне знакомы колебания: «кокс» не нужен — добываем «энергетику», через несколько месяцев наоборот требуются коксующиеся марки… И так в течение всего года. То же самое в более глобальные периоды, если мыслить десятилетиями.

Просто мы попали в такие годы, когда в приоритете экология и возобновляемые источники энергии. Но все может измениться достаточно кардинально. И для моей позиции имеются достаточные доказательства: судите сами, количество аукционов на пользование участками недр для развития угледобычи в 2015 году выросло. При этом условия аукционов ужесточились, но интерес к недрам не пропал!

Учитывая заявительную систему аукционов, понятно, что заявку на них делают заинтересованные лица, грамотные экономисты, финансисты — олигархи, которые умеют считать деньги и предвидеть. Значит, что-то в будущем угля они явно видят и знают о нем больше нас с вами.

Унитарный подход

Тему продолжает разговор с Константином Караушевым, начальником управления геологоразведочных работ ОАО «Кузбассгипрошахт».

Он закончил Томский политехнический университет, после чего работал в геологической компании до переезда в Кемерово. Считает, что серьезным профессионалом в этом деле можно стать лет за восемь, десять — не менее.

— Расскажите, пожалуйста, чем характеризуется деятельность Кузбассгипрошахт?

— Специфика работы нашей организации сегодня — это клиенто-ориентированность и комплексность проектирования угледобывающих предприятий. То есть, мы работаем строго под нужды заказчика. Можем досконально изучать отдельные участки недр вблизи уже имеющихся предприятий угледобычи или выполнить изучение «новых» территорий с перспективой их освоения. В этом случае собираем первичную геологическую информацию: проводим полевые работы, разведываем угольные месторождения, подготавливаем материалы для написания геологического отчета и прочее. Стараемся получить для заказчика как можно больше полезной информации, поскольку понимаем, что от этого напрямую зависит прибыльность работ, их объем, их безопасность.

Обычно недропользователь уже обладает информацией о наличии участка с запасом угля. Первичные данные он извлекает из документов полномасштабной разведки Кузбасса, которая проводилась в годы СССР глобально. После этого он подает документы на аукцион, выигрывает его и обращается к нам. В полученном по итогам аукциона лицензионном соглашении прописывается условие степени геологоразведочных работ — «стадии работ», по нашей терминологии. Их сложность зависит от разведанности того или иного участка. В соответствии с указанной стадией мы выстраиваем дальнейшую деятельность.

— А какие более узкие вопросы задает вам сам недропользователь — собственник будущего угольного предприятия?

— В первую очередь его интересует наличие количества запасов. Но этого, разумеется, не хватает, чтобы обосновать экономическую целесообразность отработки месторождения. Нужно учитывать условия залегания углей, ведь далеко не все участки возможно отрабатывать технологией сегодняшнего дня.

Собственнику будущего предприятия неинтересны земли, например, с глубоким залеганием полезного ископаемого, с маломощными углями, или углями не очень хорошего качества, которые требуют затрат на обогащение.

— В последнее время модно критиковать собственников угольных предприятий за то, что они добывают уголь, доступ к которому не требует особых затрат, и обходят сложные пласты. Что вы по этому поводу думаете?

— Действительно, чаще вскрывают то, что легче — и в этом ничего плохого нет! Каждый инвестор хочет получить выгоду. Он вправе запросить от нас технико-экономический анализ. Изучая доскональные данные о месторождении — а современное оборудование позволяет проводить геологические изыскания с точностью до 100 процентов — собственник будущего предприятия узнает, какую прибыль здесь можно получить. Это нормальный экономический процесс современности.

Мы хорошо понимаем, что угледобывающее предприятие будет проектироваться с учетом наших данных, поэтому про ответственность напоминать не приходится. Тем более что зачастую поддерживаем плотные контакты с геологами строящегося предприятия или во время проходки.

— Казусы бывают?

— Разумеется, случаются ситуации, над которыми приходится поломать голову. Мы порой шутим о профессии: «Посади рядом двух геологов и у каждого будет свое мнение».

Объект наших исследований очень сложный и живой, изыскания одних и тех же участков распределены по времени, проводятся людьми с разной степенью профессионализма, разным оборудованием.

К примеру — сейчас занимаемся увязкой двух месторождений, которые сходятся на одном участке. По разные его стороны работали разные специалисты, теперь надо состыковать их данные. Помощь в этом деле нам оказывают опытные геологи, их немало работает в Кузбассгипрошахт, ведь у людей с большим стажем работы появляется профессиональное чутье, интуиция, они видят, как правильно сделать.

— Можно сказать, что в настоящее время интерес к геологоразведке большой?

— Думаю, нет. Кризисные настроения далеко не всем позволяют планировать работу предприятия на годы вперед, а геологоразведочные работы — это как раз перспектива развития на 5-10 лет.

— Государство сегодня практически не занимается глобальной геологоразведкой, она ведется на деньги собственника и касается конкретных участков. Может быть, так и должно быть?

— С одной стороны, экономика действительно сама поддерживает то количество предприятий, которое нужно стране. Нет смысла добывать уголь и держать его на поверхности, следует добывать и продавать, чтобы использовать.

С другой стороны, качество геологоразведки оценивается заказчиком, и если для него основной критерий — стоимость работ, не факт, что все будет сделано отлично. И здесь, наверное, нужно вмешательство государства.

При любом ведении геолого-разведочных работ на уголь есть обязательный перечень требований: по определению качества угля, строения месторождения, условий залегания пластов, физико-механических свойств горных пород, по проведению исследований на газ, гидро-геологические условия… Но современные возможности геологии позволяют выполнять, например, контрольно-стволовое бурение для уточнения физико-механических свойств проходки шахтных пород. А это намного повышает безопасность предстоящих работ. Но стоит отдельных денег, и далеко не каждое предприятие готово платить за будущую его безопасность. Хотя не могу не отметить возросшее внимание к теме безопасности.

— Считается, что Кузбасс стоит на угле, и разведанных месторождений хватит на долгие годы. Это так?

— Это так, но интересных участков становится все меньше, и они становятся более дорогими. Разумеется, уголь всегда будет востребован, на нем работают электростанции, его требует российская металлургия, он, что ни говори, востребован на экспорт. Быть может, количество разведанных к настоящему времени месторождений действительно соответствует потребности в угле, быть может, именно сейчас и достигнута эта гармония — я не экономист. Потребуются новые изыскания, найдутся заказчики и исполнители. Геолог профессия вечная и востребованная во все времена, и сейчас для геологии они вовсе не худшие.

Лариса Филиппова


2024-МАЙНИНГ